Византийские древности в Музеях Кремля

Выставка история

В парадном вестибюле Оружейной палаты показывают византийские древности из собрания Музеев Кремля. Это иконы, перегородчатые эмали, геммы из драгоценных камней, золотые монеты и другие уникальные изделия для церковного и светского обихода. Небольшая экспозиция охватывает тем не менее всю тысячелетнюю историю Византии, а заодно касается и нескольких важных сюжетов русской истории. Рассказывает СЕРГЕЙ ХОДНЕВ.

Можно было бы подумать, что Музеи Кремля таким образом отмечают 560-летие со дня падения Константинополя, пришедшееся на этот год, но нет, непосредственный повод у этой выставки куда менее шумный в геополитическом смысле, но очень приятный в смысле академическом - без экивоков и без оговорок. Дело в том, что вышел первый полный каталог византийских древностей из кремлевского собрания. И это совсем не то, что широкий зритель обычно представляет себе при словах "музейный каталог". Не скучная книжица со слепо напечатанными картинками и заунывным набором более или менее внятных профану сведений, а богато изданный том, полный интересных текстов, относящихся и конкретно к сотням оберегаемых в Кремле памятников (от уникумов мирового значения до скромных черепков), и к витиеватым судьбам кремлевского собрания.

На выставку из этих экспонатов попали считанные единицы, но единицы очень важные, и зачастую это буквально best of, именно те драгоценности, благодаря которым кремлевская коллекция византийских древностей в чести у византинистов всего света. Чего стоит ковчежец-реликварий XI века, воспроизводящий, как считается, гробницу великомученика Димитрия Солунского, древнего покровителя сначала византийского, а потом и русского воинства, - эту миниатюрную серебряную ротонду, украшенную чеканными изображениями (включая портрет императорской четы, Константина X Дуки и его жены Евдокии) и стихотворными надписями, уж кто только не изучал: не только специалисты по декоративно-прикладному искусству, но и историки архитектуры, исследователи агиографии, а также адепты новоявленной иеротопии - дисциплины, которая занимается средневековыми традициями почитания святых мест. Или самая ранняя вещь во всем кремлевском собрании (по иронии судьбы поступившая в музей как раз позже всего остального — ее купили у частного лица только в 2001 году): серебряная чаша то ли конца IV, то ли начала V века. Стереотипной Византии, отливающего иконописными красками "царства греческого", почитай, еще и нет вовсе - константинопольские чиновники еще говорят на латыни, Юстиниан еще не разогнал наследников Платона, учивших в афинской Академии, - ну вот и на чаше совершенно позднеантичная чеканка: на ручке Геракл, на стенках вакхическая сцена. Лишнее напоминание о том, что все последующие взлеты византийского искусства наука привычно именует "ренессансами", имея в виду бурный, насыщенный, иногда противоречивый диалог с античностью, который византийская культура вела на протяжении всего своего существования.

Правда, приметы этих ренессансов - македонского, комниновского, палеологовского - на выставке предъявлены отнюдь не в плакатном масштабе. Есть три иконы XIV-XV веков, из которых особенно запоминается "Распятие" поздней палеологовской эпохи - многофигурное, мрачно-изысканное, с очень напряженной и динамичной композицией, но в основном это чрезвычайно камерные вещи. Например, камеи из яшмы, оникса и сапфиров с изображениями Спасителя, Богоматери и святых, или нательные крестики тоже из полудрагоценных камней, или крохотная четырехчастная иконка XII века с евангельскими сюжетами, вырезанными из стеатита. Единственная византийская рукопись не только на выставке, но и во всем кремлевском собрании (так уж получилось в результате многообразных исторических событий прошедшего столетия) - Четвероевангелие конца XIII века - тоже совсем небольшая книга, чуть больше ладони, явно не для храмового обихода, а для чьего-то приватного быта, набожного, но невероятно изящного, если судить по великолепию манускрипта, созданного, возможно, в императорских скрипториях вскоре после того, как Константинополь отвоевали у латинян-крестоносцев.

Словом, если ждать от этой выставки какой-то обобщенной византийской роскоши, тяжеловесной, загадочной и благочестивой, то лучше обратиться к постоянной экспозиции Оружейной палаты: выставочные экспонаты в смысле производимого впечатления как-то более конкретны. В том числе и тогда, когда речь заходит о преемственности между Византией и Россией. Не просто трескучее "Москва - Третий Рим", а попытка найти отчетливые факты. Вот этот шлем странно жесткой формы, украшенный изображением деисуса и тончайшей узорной насечкой, в допетровское время считали не столько воинским атрибутом, сколько государственной регалией - потому что этим изделием греческих мастеров владел то ли Димитрий Донской, то ли его прапрадедушка Александр Невский. Оклад вот этой иконы Богоматери Одигитрии XIV века украшен драгоценной звездой, напоминающей о дамских украшениях итальянского Ренессанса, - видимо, неспроста икону считали принадлежавшей Софье Палеолог, приехавшей на Русь из возрожденческого Рима. А большой сапфир с вырезанным изображением Вседержителя - и вовсе готовый сюжет для авантюрного романа: византийская драгоценность когда-то украшала сгинувший венец московских царей, который увезли из Москвы польско-литовские интервенты, и только два с половиной века спустя камень попал в руки императора Николая I, подарившего его Оружейной палате.