Суббота, 1 Апреля 2006

В эфире радиостанции «Эхо Москвы» Сергей Никитин, эксперт криминалист и Татьяна Панова, заведующая археологическим отделом музеев Кремля. 

Передачу ведут Ксения Ларина и Ксения Басилашвили 

К.ЛАРИНА – Ну, что, мы начинаем нашу программу «Кремлевские палаты». Здесь в студии Ксения Басилашвили, доброе утро. 

К.БАСИЛАШВИЛИ – Добрый день. 

К.ЛАРИНА – 12 часов 17 минут, начинаем передачу, и сразу скажем, что сегодня у нас очень интересная тема: новости изучения некрополя великих княгинь и цариц, какими были выдающиеся женщины далекого прошлого? Наши гости, Татьяна Панова, заведующая археологическим отделом музеев московского Кремля и Сергей Никитин, эксперт криминалист, специалист по реконструкции внешнего вида человека, здравствуйте, Сергей. 

С.НИКИТИН – Здравствуйте. 

К.ЛАРИНА – Давайте для начала определимся, каких выдающихся женщин мы имеем в виду, когда мы заявляем сегодняшнюю тему, пожалуйста, Татьяна. 

Т.ПАНОВА – В предыдущих передачах о нашем проекте по изучению некрополя великих княгинь и цариц уже упоминались многие имена известных по истории нам женщин, и Евдокии Донской, и Софьи Палеолог. Последним этапом наших работ было вскрытие как раз самых поздних погребений конца 17 начала 18 века. Здесь имена тоже очень интересные, например, Нарышкина, мама императора Петра I, очень интересное было захоронение, и много важной информации мы получили. Ну, например, в ее захоронении оказался крестик наперсный, только в поздних погребениях у нас попадались крестики, в том числе здесь. У нее очень хорошо сохранился череп. Опять же интересный очень момент, поскольку есть возможность реконструировать облик этой женщины и сравнить с теми парсунами, которые сохранились. 

К.ЛАРИНА – Парсуны, это что такое? 

Т.ПАНОВА – Это портреты такие, ранние светские портреты, у нас называются парсунами. 

К.ЛАРИНА – А Сергей видел эти парсуны? 

Т.ПАНОВА – Нет, не видел. 

С.НИКИТИН – Ни в коем случае. 

К.ЛАРИНА – А почему, это мешает работе? 

С.НИКИТИН – Конечно мешает. Снижается степень объективности. 

К.ЛАРИНА – Начинаете непроизвольно подгонять. 

К.БАСИЛАШВИЛИ – Я думаю, надо буквально пару слов напомнить о какой работе идет речь, потому что идет восстановление некрополя Вознесенского бывшего монастыря, и эту работу даже отметил патриарх всея Руси Алексий. О том значении, которое эта работа несет, может быть, вы напомните нам. 

Т.ПАНОВА – К счастью в 1929-м году некрополь был спасен от разрушения, от уничтожения, когда разбирали постройки Вознесенского монастыря в Кремле, тогда музейным работникам удалось перенести все погребения в белокаменных массивных саркофагах в один из кремлевских подвалов, и до сих пор они там сохранились. И вот, в связи с тем, что собираются этот некрополь привести в божеский вид и упокоить эти останки уже как следует, по-человечески, вот, идет такая работа большая научная, научные изыскания, научные исследования этих останков, чтобы потом уже к ним не прикасаться, а упокоить этих женщин, чтобы они лежали с миром, как говориться. Вот эта работа у нас уже на завершающем этапе практически, мы уже вскрыли все погребения, сейчас заканчивается реставрация, о которой рассказывала в одной из передач Наталья Павловна Синицына, наш ведущий реставратор, ну и готовятся публикации научных материалов по этим работам. 

К.ЛАРИНА – А какие открытия уже можно предъявить? 

Т.ПАНОВА – Открытий очень много. Вообще, у нас как бы по такой широкой программе останки средневековых людей мало изучались, а тут такой комплекс, и такие имена, и такие личности, здесь, конечно, очень много интересных наблюдений, восстанавливается и физический облик этих людей. Сергей Алексеевич у нас занимается реконструкцией портретов, изучаются и какие-то болезни, изучаются костюмы, изучается сам обряд погребения. 

К.ЛАРИНА – А соответствует облик тому, какой запечатлен на этих парсунах, о которых вы говорили? 

Т.ПАНОВА – Парсуны сохранились только с Натальей Кирилловной. 

К.ЛАРИНА – Ну, есть сходство или совсем нет сходства? 

Т.ПАНОВА – Ну, мы не знаем еще, оно не восстановлено, как мы можем сравнить, а от остальных персонажей вообще не осталось никаких портретов, так что уникальная возможность увидеть людей, от которых не осталось ничего фактически, кроме упоминания в каких-то документах, а мы видим их лица, это тоже очень интересно. 

К.ЛАРИНА – Сергей, может быть, немного расскажите, как эта работа происходит, поскольку мы совершенно не знакомы с этим таинством, это таинство, действительно. 

С.НИКИТИН – Эта работа началась достаточно давно, в конце 1993 года, то есть мы с Татьяной Дмитриевной явились инициаторами комплексного исследования, и вот такая счастливая возможность представилась, ведь мы не так просто полезли в эти погребения, потому что это, в общем-то, кощунство. А здесь представилась возможность в связи с реставрацией, собственно, Подвальной палаты и этих частично разрушенных, при переносе из Вознесенского монастыря, гробниц. Они были очень тяжелые, и, конечно, были и падения. Представьте себе саркофаг Натальи Кирилловны, ну, наверное, он весит не меньше полутора-двух тонн. 

Т.ПАНОВА – Да больше, тонны три-четыре. 

С.НИКИТИН – И для того, чтобы разместить их в Подвальной палате, пришлось заглубляться со стороны Москвы-реки около Архангельского собора, обнажить системы Подвальной палаты, сделать там пробой, и через этот пробой в кирпичной кладке эти саркофаги и были перенесены. Хотелось бы здесь еще напомнить такую историю, что первые исследования были проведены в 1963-м году, и тоже Михаил Михайлович Герасимов, известный наш антрополог, скульптор, непосредственное участие в этом принимал. Галина Вячеславовна Лебединская, будучи тогда еще молодой сотрудницей в лаборатории, она, собственно, в эти погребения спускалась, потому что Михаил Михайлович был достаточно полный мужчина и не мог в щель пролезть, а Галина Вячеславовна туда проскользнула аки мышь и все поисследовала. И в 1963-м году это тоже было неспециальное вскрытие ради удовлетворения какого-то любопытства антропологического научного, потому что там проводились ремонтные работы. И появились возможности к погребению, в частности Ивана Грозного, Федора Иоанновича, Шуйского, и антропологи исследовали, и Михаил Михайлович в результате восстановил Ивана Грозного и Федора Иоанновича тоже. А спустя 30 лет я восстановил бабушку Ивана Грозного, хотя, может быть, надо было наоборот, сначала надо было бабушку, потом маму, а потом уже сына, вот такая предыстория. 

К.ЛАРИНА – А каким образом это происходит, это вообще долгий труд? 

С.НИКИТИН – Ну, как вам сказать, это очень долгий труд, и кропотливый труд, но для специалиста, который уже достаточную подготовку имеет, я, например, уже 33 года занимаюсь реконструкцией лица по черепу, основная моя практика, конечно, судебно-медицинское восстановление, в целью розыска, ну это, как правило, жертвы, которых опознать невозможно. Поэтому единственный способ как-то начать розыск, это восстановить приблизительный портрет по черепу, который потом размножается, а оперативные работники, в частности, они с этими изображениями работают с учетными делами, вот, без вести пропавшими и так далее. Вот то, что посчастливилось заниматься в Кремле, это уже как бы прикладная моя специальность скульптора для музейных исторических целей. 

К.ЛАРИНА – А компьютерные технологии каким-то образом помогают вам, вы пользуетесь ими сейчас? 

С.НИКИТИН – Компьютерные технологии они помогают в моей криминалистической, судебно-медицинской практике, нужно создавать такой графический портрет, потому что объем достаточно большой, если делать скульптурные портреты, вы представляете, если сто пять примерно за год проходит таких случаев, ну это просто невозможно, это будет такая гончарная мастерская. То есть помогает, конечно, компьютерная, но при пластической реконструкции компьютер никакой не поможет. И вообще все эти компьютеры, методики, это все от лукавого. Самое главное, это знать и понимать зависимости строения черепа, его деталей от косной основы от черепа. 

К.ЛАРИНА – Ну, есть какие-то особенности, на которые уже сегодня можно обратить внимание, если говорить о персонажах далекого прошлого? 

С.НИКИТИН – Особенность одна – все красавицы. 

К.БАСИЛАШВИЛИ – А как вы это видите, я знаю, что вы видите, я знаю, что вы сразу же различаете по черепному строению облик. 

К.ЛАРИНА – Это же все относительный эталон красоты, он же меняется со временем. 

С.НИКИТИН – Вы знаете, человеческое лицо, прежде всего, определяется строением черепа, и если видишь красивый пропорционально сложенный череп, то и соответственно можно предположить, что эта дама, княгиня, царица, действительно была красивой. 

К.ЛАРИНА – Вот мне не повезло с черепом, у меня некрасивый череп. 

С.НИКИТИН – Я бы не сказал. 

К.ЛАРИНА – Действительно все красавицы? Вы так сразу говорите? 

К.БАСИЛАШВИЛИ – Может, вы еще сопереживаете их судьбам? 

С.НИКИТИН – Да нет, в отношении этого ряда, этой галереи, которая была мной воссоздана, портретов, ну, может быть, исключение составляет в отношении красоты, может быть, Ирина Годунова, ну, не красавица в отличие от остальных. Собственно, и Федор Иоаннович тоже своеобразный был человек, но это уже исторические, скажем так, аспекты. 

К.ЛАРИНА – Мы сейчас должны делать перерыв на новости. 

НОВОСТИ 

К.ЛАРИНА – А сейчас приглашение от Ксении Басилашвили. 

К.БАСИЛАШВИЛИ – Короткий рассказ о том, что еще происходит за кремлевской стеной. В фонды музея московского Кремля поступили ценные документы из личного архива, автора известных книг и монографий по древнерусскому искусству, доктора искусствоведения Георгия Вагнера. Фотографии, рисунки, черновики, рукописи переданы семьей в дар музею, и, я думаю, сейчас уже изучаются. Продолжается комплексная реставрация Благовещенского собора, работы проводятся в подклети храма, где еще совсем недавно была развернута археологическая выставка, сегодня она демонтирована и по завершению всех работ вернется на свое прежнее место. Юбилейная выставка музеев московского Кремля, российские императоры и оружейная палата, только за первые три недели посетило 28 тысяч человек, и как отвечают в самом музее, это очень много, обычно такое количество людей приходит в течение полутора месяца. А я напомню, что эта выставка развернулась на двух площадках, в Успенской звоннице и в Одностолпной палате, она работает ежедневно, кроме четверга, который является выходным для музеев Кремля днем. 

К.ЛАРИНА – Вас уже спрашивают про конкретных людей, спрашивают про княгиню Ольгу и про Марфу, одну из жен Ивана Грозного. 

Т.ПАНОВА – Княгиня Ольга, это сейчас уже заграничная дама нынче, там что ею мы не занимаемся. Марфа Собакина это третья жена Ивана Грозного, ее портрет Сергей Алексеевич восстановил, поскольку череп это позволил сделать, она тоже была погребена в некрополе. В третьем номере «Науки и жизни» можно прочитать мою статью о Марфе Собакиной. 

К.ЛАРИНА – Конечно, наши слушатели ждут от нас конкретных описаний, давайте попробуем хотя бы парочку таких словесных портретов составить с помощью Сергея, прежде всего. 

С.НИКИТИН – Наверное, изначально это Софья Палеолог, это классическая гречанка. Ну, прежде всего это, конечно, нос с горбинкой, пухлые выступающие губы, очень волевой подбородок, кстати говоря, тоже такой выступающий, у нее такое обожествленное лицо. И когда я начал исследовать череп Софьи Палеолог, то на внутренней стороне лобной кости были обнаружены признаки гормональных нарушений, которые выражались в виде, я сейчас так научными словами скажу, внутренне фронтальный гиперастоз, это такое разрастание бугристости, разрастание косной ткани в виде бугристостей. В портрете это отображалось омужествлением, омужествленная женщина, облысение, волосы на верхней губе, на подбородке немножечко. Ну, наверное, видели, есть такие турчанки, женщины средне земно-морского типа, турчанки, армянки, и плюс ко всему у нее чрезмерная полнота должна была иметь место. Но когда я делал портрет, я не стал ее настолько располнять, потому что чем больше мягких тканей накладываешь на череп, ты уходишь от черепа, то есть стараешься при реконструировании быть поближе к черепу, чтобы потрет был более достоверный и более соответствовал черепу как основе. 

К.ЛАРИНА – А можно как-то с помощью таких исследований каким-то образом понять какими косметическими средствами пользовались героини или это невозможно? 

Т.ПАНОВА – Это уже другие исследования, химический, спектральный анализ, мы это делаем, но у Сергея совсем другие задачи. 

К.БАСИЛАШВИЛИ – А вот такой облик Палеолог, он стал откровением, не сохранилось подобных описаний ее? 

Т.ПАНОВА – Нет. Ивану III прислали портрет, а поскольку у нас светской живописи не было, то летописец прямо в изумлении написал: «А царевну прислали на иконе как икону написанную». Портрет этот не сохранился, я делала запрос в Ватикан, вдруг там сохранились какие-то портреты, но, к сожалению, мне ответили, что таких портретов нет. 

К.ЛАРИНА – Давайте про кого-нибудь еще расскажем. 

К.БАСИЛАШВИЛИ – Давайте про девочку, это открыло целый пласт истории, который был неизвестен. 

Т.ПАНОВА – Это девочка замечательная, это внучка Софьи Палеолог, она очень оказалось… 

К.ЛАРИНА – Девочкой умерла, получается? 

К.БАСИЛАШВИЛИ – Да не сама умерла, я так понимаю. 

С.НИКИТИН – Ну, в общем-то, по результатам исследований останков Марии Старицкой, ну, трудно конечно, невозможно просто определить причину ее смерти. 

К.ЛАРИНА – А сколько лет? 

С.НИКИТИН – Ей было около 9 лет. 

Т.ПАНОВА – Она погибла вместе с родителями, Иван Грозный отравил эту семью. Он боролся со своим двоюродным братом, боялся уступить трон. 

С.НИКИТИН – Вот когда Иван Грозный заболел были, по крайней мере, уже подковерные такие переговоры, то есть хотели на царствование поставить Владимира Андреевича Старицкого. 

К.ЛАРИНА – А каким образом он мог так насильно отравить, как это происходило? 

С.НИКИТИН – Там скорее всего не отравление было. 

Т.ПАНОВА – Ну, по документам вроде бы отравление проходит. 

К.ЛАРИНА – А вы что думаете, Сергей, может, не отравление? 

С.НИКИТИН – Да может быть и попроще там все было, речка рядом, методов много отправить человека на тот свет. Что касается Марии Старицкой, получилась девочка тоже с очень характерно греческими чертами лица, то есть тонкий нос, с тонкой переносицей, с горбинкой, припухлые губы, очень вертикальный, я бы даже сказал выпуклый лоб, вот не знаю, можно ли сказать, по поводу заболеваний, которые были обнаружены, я все-таки врач. Ну, у нее были обнаружены ярко выражение признаки рахита, причем они выражались, как на черепе, так и на костях нижних конечностей. 

К.ЛАРИНА – Ноги колесом? 

Т.ПАНОВА – Ну почти да. 

С.НИКИТИН – Деформация очень выраженная была и бедренных костей, берцовых, то есть это ярчайший, конечно, рахит был. 

К.ЛАРИНА – А какие еще заболевания, раз уж мы говорим об этом, вот, были какие-то заболевания распространенные именно в эти века? 

С.НИКИТИН – Ну, вы знаете, по исследованию этих кремлевских останков, ну, вот только, наверное, Мария Старицкая, ну это и сейчас достаточно часто встречается, и вот то, что было выявлено у Софьи Палеолог, гормональные нарушения. Кстати, кариес существовал, и существовал он гораздо раньше этого средневекового периода, мне довелось останки, мощи, преподобных Киево-Печерской лавры, и вы знаете тоже, кариес был тогда. 

Т.ПАНОВА – Ну, это 11 век. 

С.НИКИТИН – Да, это 11 век. 

К.БАСИЛАШВИЛИ – Вы что-то хотите добавить, да, Татьяна? 

Т.ПАНОВА – Да. Интересную патологию выявил наш антрополог Денис Валерьевич Пижемский и Елены Глинской. У нее оказалось 6 поясничных позвонков вместо 5, как положено у нас по норме. И она была достаточно высокого роста из-за этого. Был такой интересный момент. 

К.ЛАРИНА – А если сравнивать с современным типом человека, можно какие-то отличия найти. 

С.НИКИТИН – Нет, отличий, конечно, нет. 

К.БАСИЛАШВИЛИ – Рост меняется, да, наверное? 

С.НИКИТИН – Да вы знаете… 

Т.ПАНОВА – И рост разный был в то время. Вот у нас один из саркофагов – 2, 36 длиной. Представляете, какая баскетболистка была. А тогда ведь подбирали по телу, по росту. Если человек умирал, его обмеряли и подбирали саркофаг. Значит, это была очень высокая женщина, где-то за 2 метра. 

С.НИКИТИН – По результатам исследования киево-печерских мощей, допустим, первый русский врач Агапит тоже имел рост очень приличный, где-то 1, 76 м, наверное. То есть, изменений практически никаких за этот период. 

Т.ПАНОВА – У Ивана Грозного 1, 86 м был рост. И низкие люди встречались, и высокие. 

К.БАСИЛАШВИЛИ – Меня интересует вот еще что: когда вы подходили к работе с этим некрополем, вы предварительно изучали какие-то исторические документы об этих женщинах или просто работали, как говорится, с материалом. 

С.НИКИТИН – Это происходит в процессе работы. 

К.БАСИЛАШВИЛИ – Все-таки нужно что-то знать? 

С.НИКИТИН – Тут самый главный момент какой. Конечно, знание каких-то предварительных сведений к реконструкции никакого отношения не имеет. И только на последнем этапе, когда портрет уже готов, без волос, естественно, еще, без одеяний, конечно, здесь без помощи историков не обойтись. Надо смоделировать прическу, которая будет соответствовать той эпохе, ну и какой-то фрагмент одеяния, глоовной убор. И тут, конечно, Татьяна Дмитриевна оказывает неоценимую помощь, и с ее помощью я делаю эти головные уборы, но она меня заставляет все время их закрывать, понимаете. Мне хочется, красивую прическу… 

Т.ПАНОВА – Не положено было женщинам на Руси бегать простоволосыми. 

К.ЛАРИНА – А прическу тоже можно определить или это Татьяна помогает? 

Т.ПАНОВА – С прическами мы особенно не морочимся, честно вам скажу, поскольку там, под головным убором не важно. 

К.ЛАРИНА – А стригли вообще волосы женщины? 

Т.ПАНОВА – Нет, как правило, длинные волосы у женщин были, косы. В одном из погребений, у Анастасии Романовой прекрасная сохранилась коса. 

К.ЛАРИНА – А для вас лично какие были открытия с помощью такого профессионала, поделитесь, как ученый. Для вас что было важным? 

Т.ПАНОВА – Ой, для меня все было открытие. Очень много. Даже затрудняюсь сказать. 

С.НИКИТИН – Каждый портрет это открытие. 

Т.ПАНОВА – Да, во-первых меня поразил еще в пластилине портрет Софьи Палеолог. Я тогда занялась ее судьбой, даже книжечка вышла у меня об истории ее жизни. Потому что жизнь, действительно, оказалась очень интересная, а почитать было нечего. Очень мало сведений сохранилось, и мало кто писал о ней. Вот это было одно из первых сильных потрясений. Я помню, мы с подругой приехали, с коллегой моей, ходили, наверное, полчаса вокруг этого портрета, никак не могли оторваться, настолько лицо получилось интересное, хотя и жестковатое такое, немножко, но все равно, очень интересное. Ну и потом погребальный обряд. Детали погребального обряда очень интересно было, конечно, выявлять, когда открывали эти погребения. Находок очень много, для историков костюма тоже очень много. 

К.ЛАРИНА – А обувь? 

Т.ПАНОВА – Обувь, все находили. И, конечно, каждая деталь была очень важна и интересна, потому что мы многого не знали. 

К.ЛАРИНА – Они что-нибудь оставляли еще? В загробный мир что отправляли? 

Т.ПАНОВА – Ну, например, по описаниям еще вскрытие 1929 г, это погребение третьей жены Михаила Романова, веточка вербы лежала у нее. Кто-то положил, видимо, из близких такую веточку. 

К.ЛАРИНА – а драгоценности не клали? 

Т.ПАНОВА – Нет, обряд был достаточно простым. Человек пришел сюда как бы голым, вот он должен и таким уйти. 

К.ЛАРИНА – То есть, драгоценности оставляли живым. Ни иконы, ничего? 

Т.ПАНОВА – Нет, ни Т.ПАНОВА – чего этого не было. Единственное, были ритуальные сосуды. Елей, которым перед тем как уже закапывать тело, обрызгивали его, его ставили в этом сосудике в этот каменный гроб. Вот эти сосудики оставались. 

С.НИКИТИН – Елей после соборования. 

К.БАСИЛАШВИЛИ – Мне кажется это все-таки таким не мистическим, но может быть, да, мистическим моментом, работа нашего гостя, потому что вы первый, кто видит этих людей через века. Вы что то ощущаете, когда вы держите этот череп, вдруг когда появляется человек? Ведь от него ничего не осталось, может быть, даже никаких записей нет. Наверное, вам этот вопрос часто задают, но безумно хочется знать. Или как-то равнодушие уже такое профессиональное? 

Т.ПАНОВА – Вот как о Марии Старицкой ничего практически нет. 

С.НИКИТИН – Нет, никакого, конечно, равнодушия тут нет. 

К.ЛАРИНА – Когда Сергей говорил, что они все красавицы, у него такое выражение лица было, конечно, романтическое очень. 

С.НИКИТИН – Для меня самое интересное первое соприкосновение с этим черепом, потому что я уже в общем-то представляю, как примерно будет выглядеть вот этот воссоздаваемый портрет, человек. И интересно впервые прикоснуться к этому черепу и какое-то уже свое составить представление. А потом это, скажем так, моделирование, это уже отработанная достаточно методика. Самый сложный последний этап, потому что нужно сделать не просто лепной такой фоторобот, чтобы на вас смотрел живой человек, это взгляд, какой-то характер, вот эта работа самая сложная. И она занимает больший процент времени, чем собственно само восстановление. 

К.ЛАРИНА – А вот скажите, с героями и героинями более поздних эпох, когда уже появилась портретная живопись, когда уже есть с чем сравнить, сильное различие, как вы воссоздаете облик человека и тем как он изображен на портрете? 

С.НИКИТИН – Ну это уже моя судебно-медицинская практика, розыскная практика. Получается портрет настолько похожим, что… 

К.ЛАРИНА – Правда? Получается, мы все время живем в плену мифов, нам кажется все-таки, что портретная живопись, особенно такая, придворная, она как-то все-таки украшала человека, приукрашивала его достоинства или нет? Старались максимально точно передать? 

С.НИКИТИН – Вы имеет в виду какие-то атрибуты, парики, одеяния? 

К.ЛАРИНА – Почему? Формы носа, комплиментарный, цветущий вид. 

Т.ПАНОВА – Сергей Алексеевич больше имел дело с современниками нашими. 

К.ЛАРИНА – Это понятно, да. 

С.НИКИТИН – Я могу сказать, было несколько у меня таких случаев, когда была возможность участвовать и видеть процесс опознавания. Приходили родственники, и я выставлял им несколько портретов, не один, который являлся предполагаемым их родственником погибшим, а специально выставлял целую галерею, пять – сколько у меня было на тот момент, портретов. Очень интересно наблюдать сам процесс, как они опознают. Поводил их к этой галерее и спрашивал: «В каком из этих скульптурных портретов вы можете опознать своего родственника?». И когда они говорили, это для меня как для автора, высшая награда была. А потом они уже приближались, начинали анализировать, говорили: « у него немножечко губы были потолще» - или там нос чуть пошире или поуже, но самое главное, что они опознавали, и это действительно был он. 

К.ЛАРИНА – То есть вы как скульптор еще работаете? 

С.НИКИТИН – А здесь нельзя не быть скульптором. 

К.БАСИЛАШВИЛИ – Интересен выбор профессии. Вы же могли и художником стать? А в то же время выбрали такую в чем-то и страшную специализацию. 

С.НИКИТИН – Мог стать художником. Вы знаете, в отношении Михаила Михайловича Герасимова, насколько мне известно, антропологи его называли, оценивали как скульптора, а скульпторы называли его антропологом. Но у меня немножечко по-другому получилось. Скульпторы называют меня почему-то скульптором, а антропологи антропологом. Не знаю, как это оценивать. 

К.ЛАРИНА – Нужно нам потихонечку близиться к финалу, поскольку у нас еще Ксюшина рубрика, поэтому, естественно, вопрос о сегодняшних ваших работах. Над чем сейчас трудитесь? Что в ближайшее время появится? Специально для Татьяны Пановой в качестве подарка. 

С.НИКИТИН – Сейчас, буквально недавно я закончил работу над восстановлением портрета Марии Старицкой, о которой мы уже говорили, сейчас идет перевод в металл. Мы определились, что все-таки в Кремле работы должны быть не гипсовые, а в металле обязательно. 

К.ЛАРИНА – Которые будут выставляться. 

С.НИКИТИН – Ну посмотрим, мне почему-то беленькие больше нравятся. Хотя металл есть металл. 

Т.ПАНОВА – Более надежно, конечно. 

С.НИКИТИН – А вот непосредственно над чем сейчас я работаю, это создание портрета по черепу преподобного Арсения Елассонского. Это архиепископ Суздальский. Он знаменит и известен тем, что в 1611 году, когда патриарх Гермоген был арестован поляками и заточен, он возглавил духовенство русское, и кроме того, он еще участвовал в церемонии венчания на царство Михаила Федоровича. 

К.БАСИЛАШВИЛИ – У меня еще один вопрос. Я думаю, что необходимо сказать о том, что наш гость участвовал еще и в реконструкции портретного облика Николая Второго и его семьи. Нужно же было опознать. Здесь уже можно поставить точку, в этом деле? 

С.НИКИТИН – В этом деле, конечно же, можно поставить точку. Только вы не совсем правильно сказали. Не участвовал, а непосредственно восстанавливал, потому что это была назначенная экспертиза портретная судебно-медицинская по восстановлению внешнего облика людей, останки которых были обнаружены под Екатеринбургом. 

К.БАСИЛАШВИЛИ – Но это они или нет? 

С.НИКИТИН – Это они, конечно, несомненно. Здесь можно еще добавлю парочку слов. Недавно, буквально на этой неделе, может быть незадолго, в частности, на «Эхо Москвы» проходила такая дискуссия по поводу, надо или нет реабилитировать Николая второго. И мнения разошлись. В частности, мнение Генеральной прокуратуры, что оснований для реабилитации нет, это нужно расценивать как умышленное убийство. У меня несколько мнение с Генеральной прокуратурой расходится, потому что я эту тему знаю очень хорошо, занимаюсь с 91 года непосредственно. Мои материалы первичные, и считаю, что Николай второй – это, конечно, никакое-то умышленное убийство в подворотне неустановленными лицами. Он был казнен по решению Уралсовета, во-первых, по согласованию, скорее всего с ВЦИКом, и был казнен именно как политическая фигура. 

К.ЛАРИНА – Тут немножечко надо поправить вас, Сергей. Речь шла не о реабилитации, а о том, что признавать или не признавать его жертвой политического террора со стороны политического режима. 

С.НИКИТИН – Признавать, несомненно признавать. 

К.ЛАРИНА – Конечно. Согласна с вами абсолютно. Ну что ж¸ еще раз представим наших гостей: Сергей Никитин, эксперт криминалист и Татьяна Панова, заведующая археологическим отделом музеев Кремля. Спасибо вам большое за очень интересный разговор. Удачи вам и до встречи.