старший научный сотрудник Музеев Московского Кремля

Оружейная палата, получившая статус музея в марте 1806 г., вплоть до конца 50-х годов XIX в. фактически оставалась единственным публичным музеем Москвы. Специфика его фондов, обусловила особое внимание правителей к презентации кремлевского собрания. 1830-50-е годы стали очень важным периодом в истории музея. В начале 1830-х годов главная функция музея – прославление правящей династии – была именно так сформулирована и начала находить свое воплощение в экспозиции, а затем была и архитектурно закреплена, определяя «имидж» музея вплоть до 20-х годов ХХ в. 

Напомню, что первоначально акценты в общественной презентации музея были расставлены несколько иначе: музей в Кремле создавался как «общенациональный», целью которого было названо желание «увековечить древности Россиян» [1]. Конечно, при этом мы не должны забывать реалий того времени, когда сама история государства воспринималась как история сменяющих друг друга на престоле правителей. Тем не менее, такая концепция музея соответствовало атмосфере, царившей в российском обществе в начале XIX века. В соответствии с этим было выбрано и место строительства здания, возведенного по проекту архитектора И.В.Еготова в 1810 г. в центре Кремля, напротив Арсенала и Сената, олицетворявших военную мощь государства и закон.

Однако, царствование императора Александра I, ознаменовавшееся рядом либеральных начинаний, завершилось восстание декабристов и последовавшей реакционной политикой. События начала 1830-х годов – народные волнения,  польское восстание – способствовали еще большему укреплению охранительных принципов и привели к утверждению в середине 1830-х годов «коренных начал» официальной идеологии в виде триады, сформулированной гр. С.С.Уваровым [2]  – «самодержавие, православие, народность».

Эти изменения очень быстро нашли отражение в кремлевском музее. Конечно, рамки доклада не позволяют подробно осветить все стороны его работы. Поэтому мне хотелось бы сконцентрировать внимание на том, как была организована презентация музея для публики, что оказывало влияние на внешний вид залов и каковы были особенности эксплуатации первых музейных зданий.

К сожалению, имеющиеся изобразительные материалы не позволяют нам увидеть первоначальный облик залов Оружейной палаты. Однако экспозицию  и происходившие в ней изменения в 1830-х  годах достаточно детально можно восстановить по первым путеводителям П.П.Свиньина, П.Евреинова, С.Романчикова [3]. К 200-летнему юбилею музея эта тема довольно подробно была освещена, поэтому напомню лишь в общих чертах, как выглядели музейные залы.

Экспозиция была развернута в анфиладе второго этажа. Открывал ее «Коронный» зал и в нем – подлинник Соборного уложения 1649 года. Этот документ трактовался как воплощение соответствия монархического правления потребностям народа [4]. Далее следовало представление главных государственных регалий. После чего посетители видели комплекс «корон побежденных царств», как отражение истории расширения русского государства. Далее были представлены мемориальные предметы царей. Второй зал должен был зримо свидетельствовать о высоком статусе России в мире. В нем размещались посольские дары.

По другую сторону от парадной лестницы располагалась «Оружейная» часть музея (также два зала), характеризующая военное могущество и славу государства. В начале этого раздела были представлены государственные регалии воинского характера – государственные щит, меч и знамя. Далее размещались образцы древнего вооружения и знамена. Обособленно демонстрировались трофеи (в частности, Полтавской битвы 1709 г.).

В начале 1830-х годов в соответствии с измененной концепцией музея, открыто сформулировавшей задачу прославления величия и силы Российских самодержцев, император Николай I лично распорядился о ряде принципиальных изменений в залах. Согласно его указаниям, в частности, Соборное уложение было перемещено к комплексу мемориальных вещей, а все государственные регалии были объединены в первом зале [5]. Кроме того, после подавления восстания в Польше (в 1831 г.) в Оружейную палату из Варшавы были переданы многие символы польского государства. По личному распоряжению Николая I, польские знамена должны были располагаться «по правой стороне портрета Государя Императора» [6], а корона последнего польского короля Станислава Августа была помещена среди корон «побежденных царств». В таком же политическом контексте в сентябре 1849 г. после подавления мятежа в Венгрии император Николай I повелел взятые у мятежников трофеи сложить сначала в Георгиевском зале Кремлевского дворца, потом возить по главным улицам и после передать в Оружейную Палату [7].

Логичным завершением закрепления за Оружейной палатой статуса «фамильного музея Дома Романовых» стало появление проекта строительства нового здания музея в связи с возведением императорского дворцового комплекса в Кремле. В марте 1838 г. император Николай I  утвердил проект архитектора К.А.Тона, объединивший главный Императорский дворец, Апартаменты великих князей и музей. Окончательный проект здания Оружейной палаты был предложен в 1844 г., а его строительство завершилось в 1851 г. [8] 

Так как же «жил» музей в эти годы? Деятельность его регламентировалась именным указом императора Николая I от 22 августа 1831 г., присоединившим Оружейную палату к Московской дворцовой конторе [9]. В указе впервые было законодательно зафиксировано, что музей должен открываться для публики «в назначенные на то дни и часы».

Полнее правила работы с посетителями были изложены в Инструкции 1832 г. [10] экзекутору Оружейной палаты [11]. Во время публичных осмотров музея в его обязанности входило строго следить за наличием билетов у посетителей «во избежание беспорядка от тесноты». При этом допускался вход «любопытствующих» без билетов в дни, не предусмотренные для массовых посещений.

Первоначально предполагался свободный допуск посетителей. Однако, поскольку по соображениям пожарной безопасности первое здание музея не отапливалось, публичные осмотры устраивались только в теплое время года. Это приводило к огромному наплыву посетителей. Объявления о назначенных днях осмотров публиковались в газетах [12]. Традиционным было открытие музея два раза в неделю с 12 до 14 часов. Александр Фомич Вельтман, бывший помощником директора в 1842-1852 гг. и затем возглавлявший музей до 1870 года, отмечал, что в хорошую погоду и в дни церковных праздников число посетителей доходило до 5000 человек. В такие дни для охраны порядка «сверх придворных служителей Палаты вытребывалась Команда из Инвалидной роты до 40 человек» [13]. Именно для регулирования потока людей и были введены бесплатные билеты, выдававшиеся директором и двумя его помощниками.

В 1840-х годах начала складываться практика целевого экскурсионного обслуживания. Огромный воспитательный потенциал музея первыми оценили военные. С октября 1845 г. согласно приказу Главного начальника Военно-Учебных заведений, воспитанникам кадетских корпусов, отправляемым в Дворянский полк, следовало в обязательном порядке осматривать Оружейную Палату [14]. Именно кадеты стали первыми участниками осмотров музея специально организованными группами, время приема которых согласовывалось заранее.

Число аналогичных запросов росло, поэтому с августа 1849 г. для них было введено дополнительное время – с 9 до 12 часов утра. Летом 1850 г. во время подготовки к переезду в новое здание Оружейная Палата была закрыта для посетителей, но музей не прекращал «свободного пропуска» кадетов [15]. Во второй половине XIX в. постоянные отношения у музея сложились и с другими военными училищами, военно-фельдшерскими школами, а также действующими полками [16]. Для этих учреждений экскурсии проводились уже в 1853-54 годах, когда работы по созданию экспозиции в новом здании музея еще не были завершены.

Значительные перемены в экспозиции Оружейной палаты были связаны с поступлениями новых предметов. В соответствии с положением Оружейной палаты как «главного музея, хранящего предметы, связанные с именами царственных особ» [17], был произведен ряд существенных перемещений ценностей. Вот лишь некоторые масштабные поступления: в 1834 г. - 12 старинных экипажей с Колымажного двора [18], в 1838 г. - 20 портретов из Большого Кремлевского дворца, в 1839 г. - стальная колыбель Александра I, в 1840 г. - более 50 живописных и тканых портретов из Императорской шпалерной мануфактуры.

Среди наиболее массовых поступлений также можно назвать археологические находки. Документы 1840-х годов свидетельствуют о большом числе подобных поступлений в музей. С 1860-х годов, в связи с появлением других музеев исторического профиля, подобная практика для Палаты прекратилась, как не вполне соответствующая его специфике. Археологическая коллекция Оружейной палаты (составлявшая в 1835 г. 29 предметов, а в 1868 г. уже 1750 единиц, размещенных в 20 витринах [19]) была передана в Румянцевский музей.

Поступления в музей требовали изготовления нового витринного оборудования. Необходим был и ремонт имеющейся мебели [20]. В случае проведении любых хозяйственных работ музей сначала приглашал несколько мастеров для определения подходящих цен. Заказ всегда отдавался тому, кто брался выполнить работу в наименьшие сроки и за наименьшую цену, а потому нередко подрядчиком оказывался кто-либо из крестьян, а не известные фирмы.

Дополнительно изготавливались и декоративные элементы для залов. Так в начале 1830-х гг., по личному указанию Николая I, были сделаны несколько новых фигур в полном вооружении, два конных и два детских манекена. В конце 1830-х гг. предполагалось изготовление еще двух конных фигур, однако в мае 1838 г. поступило указание остановить эти работы до постройки новой Палаты [21].

И все же, несмотря на заметное участие императора в делах музея, явно недостаточное финансирование сказывалось на внешнем облике музея. Так, например, серебряная посуда быстро патинировала, а на поддержание ее в нормальном состоянии штатных средств не хватало. Определенным спасением было участие этих музейных предметов в придворных торжествах. В этих случаях чистка серебра всегда осуществлялась на дополнительно выделяемые из казны средства [22]. Но кроме посуды, периодического приведения в порядок требовало оружие и латы, также выставленные преимущественно в открытом хранении. Кроме отсутствия в музее системы отопления, к 1840-м годам еще и рамы на окнах стали настолько ветхими, что летом их пробивал дождь, а зимой сквозь них наносило снег. Стены  становились «совершенно мокрыми» в осеннее и зимнее время [23]. Вследствие этого на металле неизбежно появлялась ржавчина и патина. В 1843 г. директор М.Н. Загоскин, в частности, просил выделить 2000 рублей серебром на приведение в порядок всего оружия, которое не чистилось более 10 лет (с 1831 г.) [24].

О том, что ремонтные работы не проводились в необходимом объеме, также свидетельствует случай 1850 г. Тогда в Средней зале над парадным входом обвалился деревянный карниз с лепными украшениями, поскольку дерево от времени истлело. При этом падении пострадал ряд экспонатов [25].

Перспектива скорого перемещения в новое здание позволила провести многие  реставрационно-профилактические и хозяйственные работы. Летом 1850 г. музею было разрешено вычистить оружие и броню [26]. В то же время по просьбе директора в музей был передан старый бархат из Грановитой палаты для оформления будущих интерьеров музея [27]. Архитектором Н.И.Чичаговым было разработано новое  экспозиционное оборудование. В целом для изготовления новой и ремонта старой мебели музею было выделено более 13000 рублей серебром [28].

В 1851 г. было завершено строительство нового здания. Музей стал «парадной частью» императорского дворца. Кроме отдельного входа, был предусмотрен проход в экспозицию из Картинной галереи Апартаментов.

Экспонаты Оружейной палаты были перенесены в новое здание в 1851 г. Однако «спешность» перемещения фондов, по свидетельству директора музея А.Ф.Вельтмана, «не позволила и думать о систематизации их размещения» [29]. Работы по созданию экспозиции фактически растянулись почти на десятилетие.

В итоге было сформировано девять тематических залов. На втором этаже, с которого начинался осмотр, разместились: Бронный, Оружейный, Трофейный, Коронный (или Тронный) и Серебряный залы. На первом – Модельный, Портретный, Бытовой (или «Образная») и Каретный. Экспонаты также располагались в вестибюле и на парадной лестнице. Я позволю себе не останавливаться подробно на описании внешнего вида залов, предоставив возможность еще раз увидеть акварели и фотографии 60-х – 90-х гг. XIX в. Отмечу лишь, что к началу ХХ в. осмотр коронных ценностей стал доступен лишь избранным, в обычные дни Коронный зал был закрыт для обозрения [30]. В отличие от первой экспозиции, где с этого комплекса начинался весь осмотр музея.

Точных сведений о порядке размещения предметов в залах в 1850-х годах мы, к сожалению, не имеем. Однако, известно, что все эскизы и проекты экспозиционных решений утверждались лично императором [31]. Так, например, в мае 1855 года директор музея передал на утверждение проект решения Образной залы [32]. К сожалению, изображения этого зала у нас нет. В круглом зале нижнего этажа предлагалось разместить более 700 икон «по стенам вроде иконостаса, в легких сплошных рамах». Значительное число крестов, «разной Священной утвари» и погребальные короны следовало разложить в горизонтальных шкафах напротив окон. Походные иконостасы Петра I были помещены по трем сторонам столба, а у четвертой стороны, напротив входа, на столе размещались несколько древних часов и иные вещи из кладовой.

В 1857 г. в связи с большими поступлениями предметов после коронации Александра II так же подробно обсуждался проект Тронной залы. Из документов следует, что к тому времени работы по устройству экспозиции музея еще не были полностью завершены [33].

Музейная мебель и в новом здании не была типовой, но в ее оформлении сохранялось единообразие [34]. В сметах разных лет упоминаются: тумбы-трепьеды; шести- и восьмигранные витрины; горки (обитые малиновым бархатом с золотой бахромой); пирамиды под ружья (обитые кожей или клеенкой); квадратные тумбы под шлемы; витрины с местами для монет в виде лестницы; столы со стеклянными откидными чехлами (для коронационных одежд) и т.д. Все проекты, касающиеся интерьеров, перед подачей императору утверждались дворцовым архитектором [35].

Документы позволяют назвать имена многих подрядчиков, привлекавшихся к работам по подготовке экспозиции в новом здании. Вот лишь некоторые: отставной придворный служитель Василий Федоров (изготавливал деревянные горки для Серебряной залы и занимался развеской балдахинов); вольноотпущенный Егор Жернов, столяр (делал витрины для размещения коронационных одежд); вольный стекольщик Григорий Соколов и многие другие [36].

Накопление и осмысление опыта работы музея привели к появлению в 1858 г. «Правил для управления Московской Оружейной Палатой». В них были зафиксированы главные принципы размещения памятников в экспозиции: учитывалось время создания предмета, его принадлежность царям и другим лицам, а также является это произведение работой русских мастеров или же оно прислано в дар от иностранных держав. Особое внимание при размещении следовало обращать на «удобство» осмотра «замечательных предметов». Предметы, хранящиеся издревле, не должны были смешиваться с приобретенными впоследствии. Следовало соблюдать «симметрический порядок», но лишь при «действительной к тому возможности». Живопись размещалась с учетом хорошего освещения. Около портретов указывались имена художников и изображенных лиц. Все экспонаты, шкафы и витрины должны были иметь нумерацию, для удобства поиска информации в каталогах.

Особо в правилах было зафиксировано запрещение посетителям «дотрагиваться» до предметов [37]. Все правила, касающиеся публики, следовало напечатать «в виде особой выписки» и выставить «у входа на парадную лестницу» [38].

Служители музея обязаны были «быть вежливыми». Особо оговаривалось, что «прием от посетителей денег за сопровождение строжайше воспрещается под опасением наказания». Для удовлетворения любознательности публики в залах поочередно обязаны были дежурить помощники директора [39]. Информацию можно было почерпнуть и из помещенных около вещей ярлыков [40], а также из каталогов, которых за год в среднем продавалось около 1000 экземпляров. Доход от их продажи поступал в помощь нуждающимся служителям музея [41].

Несмотря на положение музея в роли «одной из лучших частей Императорского дворца» [42], отпускаемых средств было явно недостаточно. Об этом свидетельствуют многочисленные факты экономии расходов. Например, для устройства витрин с ружьями использовались «весьма попорченные» бархат и подкладочная ткань [43].

Достаточно показательна и история ремонта манекенов. Решение об их исправлении было принято Николаем I еще в 1838 г., но отложено до переезда музея в новое здание. К 1853 г. фигуры были уже «совершенно попорченные временем и молью» [44]. Директора музея неоднократно поднимали вопрос об их ремонте, находили подрядчиков и представляли сметы: в 1853, 1856, 1860, 1873 годах. Однако привести манекены в порядок удалось лишь к 1875 г. [45].

Новое здание тоже имело ряд технических недостатков. Быстрое накопление копоти на вещах и потолках (из-за печного отопления), отсыревающие стены, почерневшие и облупившиеся (уже к 1856 г.) оконные рамы, растрескавшиеся и расклеившиеся паркетные полы (к 1866 г.) и т.п., – все это вредило облику музея и требовало проведения ремонтных работ в здании. Средства на них не всегда находились вовремя. Первый большой ремонт (с закрытием Палаты для посетителей на несколько месяцев и с полной переноской вещей с этажа на этаж) был проведен в музее в 1870 году [46] .

Подводя итоги, следует еще раз подчеркнуть, что преобразование древней сокровищницы в публичный музей имело не только культурное, но и важное политическое и идеологическое значение. Опыт Оружейной палаты в области создания и обслуживания экспозиции, организации работы с посетителями, решении текущих хозяйственных проблем является во многом уникальным и был весьма полезен для развития отечественного музейного дела.

=========================

[1] Историческое описание древнего Российского музея, под названием Мастерской и Оружейной палаты в Москве обретающейся. Ч. 1. М., 1807, с. XXXVIII
[2] Граф С.С.Уваров был Министром народного просвещения в 1833-1848 годах.
[3] Свиньин П.П. Указатель главнейших достопамятностей, сохраняющихся в Мастерской и Оружейной палате. М., 1826; Евреинов П. Краткое описание Московской Оружейной палаты. М., 1834; Романчиков С. Историческое описание Оружейной палаты или Российский музеум, с богатством первопрестольной нашей столицы Москвы… М., 1835
[4] Свиньин П.П. Указ. соч., с. 17
[5] ОРПГФ, ф. 20, дорев. опись, д. 9, л. 4 об. - 5
[6] Там же, д. 19, л. 1
[7] Там же, д. 36, л. 3
[8] Большой Кремлевский дворец архитектора К.А.Тона. М., 1994, с.2, 16
[9] ПСЗ, 2-е издание, т. 6, отд. 1, № 4768, с. 773-779
[10] ОРПГФ, ф. 1, оп. 1, д. 92, л. 7-10
[11] Аналогичные инструкции для других должностных лиц музея не обнаружены.
[12] НИОР РГБ, ф. 47, п. 10, д. 10, л. 1; ОРПГФ, ф. 20, дорев. опись, д. 25, л. 5 (1844 г.); д. 31, л. 4 об. (1847 г.); д. 37, л. 1 об. (1849 г.); д. 103, л. 8
[13] ОРПГФ, ф. 20, дорев. опись, д. 103, л. 8
14] ОРПГФ, ф. 1, оп. 1, л. 45; о посещении в разные годы групп кадетов со ссылкой на этот приказ – там же, л. 73, 84, 89, 100, 113а, 123, 125, 133, 140, 147, 148 и т.д.
[15] ОРПГФ, ф. 20, дорев. опись, д. 32, л. 3-3 об.; д. 33, л. 1 об.; д. 37, л. 3 об., л. 7
[16] ОРПГФ, ф. 20, дорев. опись, д. 48, л. 9 (1853 г.); д. 56, л. 5 (1855 г.), л. 28 (1853 г.), д. 50, л. 8 (1854 г.), д. 92, л. 4 об. (1862 г.), д.101, л. 2 об.; д. 100, л. 5 (1863 г.), д.101, л. 2 об.; д. 100, л. 5 (1863 г.); д. 115, л. 1 (1866 г.), д. 164, л. 5 (1874 г.), д. 68, л. 81, д. 312, л. 5; РГАДА, ф. 1239, оп. 3, д. 71026, л. 8-10, 20
[17] ОРПГФ, ф. 20, дорев. опись, д. 31, л. 7
[18] ОРПГФ, ф. 20, дорев. опись, д. 28, л. 3 об.; д. 19, л. 1-2 об.; д. 16, л. 7; д. 24, л. 5 об. (соответственно)
[19] Николаева А.С. Становление и развитие Оружейной палаты как музейного учреждения (1806-1918). Дисс. К.и.н. М., 2000, с. 45
[20] ОРПГФ, ф. 20, дорев. опись, д. 16, л. 4 об.; д. 18, л. 1, 2
[21] ОРПГФ, ф. 20, дорев. опись, д. 16, л. 4; д. 19, л. 5, 7 об., 13
[22] ОРПГФ, ф. 20, дорев. опись, д. 27, л. 6; д. 37, л. 2 об.
[23] НИОР РГБ, ф. 47, п. 10, д. 7, л. 3
[24] Там же, д. 24, л. 5-6
[25] ОРПГФ, ф. 20, дорев. опись, д. 37, л. 9 об.
[26] Там же, д. 37, л. 6 об., 8 об.
[27] ОРПГФ, ф. 20, дорев. опись, д. 37, л. 6 об. - 7 об.
[28] Там же, л. 10
[29] НИОР РГБ, ф. 47, п. 10, д. 22, л. 3
[30] См. Экскурсионный вестник …, с. 46
[31] ОРПГФ, ф. 20, дорев. опись, д. 40, л. 4,  д.  41,  л.  3;  д.  49,  л. 13-14;  д. 50,  л. 3;  д. 53,  л. 1-2 об., 8;  д. 56, л. 6
[32] Там же, д. 53, л. 8-9. Разрешение было получено в полном объеме 11 мая 1855 г. – ОРПГФ, ф. 1, оп. 1, д. 90, л. 271 – 271 об.
[33] Там же, л. 2
[34] Так, в 1854 г. вся мебель в залах была «выбронзирована», а стены окрашены одинаковым колером – ОРПГФ, ф. 20, дорев. опись, д. 50, л. 3, 5; в 1855 г. для всех шкафов в нижнем этаже дополнительно были «приделаны» «одинаковые ножки», а рамы всех картин исправлены и вызолочены – ОРПГФ, ф. 20, дорев. опись, д. 56, л. 9, 12, 13; кроме того, постоянно при заказе нового оборудования присутствует указание на изготовление «по примеру» или «образцу» уже имеющегося и т.д.
[35] РГАДА, ф. 1239, оп. 3, д. 71278, л. 7; д. 71232, л. 14; ОРПГФ, ф. 20, дорев. опись, д. 67, л. 7; д. 219, л. 43 об.; д. 290, л. 9 и другие
[36] ОРПГФ, ф. 20, дорев. оп., д. 46, 47, 56, 61, 67
[37] Там же, л. 16 – 16 об.
[38] Там же, л. 14
[39] Там же, л. 9 об.
[40] ОРПГФ, ф. 20, дорев. опись, д. 46, л. 8, д. 214, л. 15, 16
[41] ОРПГФ, ф. 20, дорев. опись, д. 147, л. 4; д. 168, л. 27; ф. 1, оп. 1, д. 91, л. 81; РГАДА, ф. 1239, оп. 3, д. 21668, л. 6; д. 21671, л. 11; д. 21676, л. 3
[42] ОРПГФ, ф. 20, дорев. опись, д. 223, л. 35
[43] Там же, д. 40, л. 13 – 13 об. (1851 г.), д. 251, л. 11 (1899 г.)
[44] Там же, д. 46, л. 11
[45] Там же, л. 11 об.; д. 61, л. 8 (по случаю коронации удалось добиться лишь замены истлевшей одежды и париков на восковых фигурах); д. 81, л. 12 об.-13 об.; д. 144, л. 35; д. 157, л. 2, 3 об., 5; д. 156, л. 17; д. 162, л. 2; д. 168, л. 2
[46] ОРПГФ, ф. 20, дорев. опись, д. 133, 134